Христианам первых веков это казалось очевидным, и они не слишком утруждали себя размышлением «о путях спасения». Когда же христианский мир был создан, казалось бы, в общности и сложном разнообразии, некоторым оказалось страстно желаемым решать не эти указанные Христом задачи. Показалось более интересным и важным измыслить и убедить не столько себя, сколько возможных своих поклонников в неявном отходе от главенства указанных простых в понимании целей. (Отчасти объяснимое желание, так как на пути любви к Богу и людям они неосознанно ощущали свою неспособность — «греховность». )Эти люди ставили во главу угла своего «понимания христианства» не любовь человека к другим, а любовь Бога к людям.
Более ранний подход к христианству был милосердным и развивающим человека, а вместе с ним и человеческое общество.
Новый подход отодвигал или даже практически отбрасывал требование быть милосердным и добрым к людям, быть доброжелательным и доверчиво желающим Добра от Бога.